В прошлую пятницу 13-го, преодолев аццкие московские пробки, добрался таки до Центра Сортировки СвР на ул. Шухова. Было уже полдевятого вечера. В большой комнате копошились десятка полтора прекрасных дев и пара юношей. Сортировка-упаковка подходила к концу и я, чувствуя некоторую вину за позднее явление, бросился изображать кипучую деятельность. Технология сортировки-упаковки была отточена за долгие годы до пределов возможного и заключалась в следующем: из картонных ящиков, в которых подарки привозились из «Старбаксов», вынималось содержимое, тщательно анализировалось и/или перефасовывалось в соответствии со спецификацией в отдельные подарочные пакеты: бабушкам — или ночнушка, или платочек, или носочки плюс сладкое, календарики и пр., дедушкам — или тапочки, или треники, или кружка плюс то же, что и бабушкам (ну, вы знаете). Далее укомплектованный подарочный пакет, уже несущий в себе гендерный признак, попадал на конвейер макроупаковки. Этим конвейером руководила неутомимая Танечка Поповна. В большие целлофановые мусорные (пардон) черные пакеты запихивались одногендерные подарочные пакеты, эти черные пакеты перевязывались скотчем (3 оборота по меридианам и не менее 4-х оборотов по параллелям) и к ним приклеивались как минимум с трех разных сторон как минимум три бумажки (это было жесткое требование неумолимой Поповны) с тэгами — типа «9 бабушек» или «10 дедушек». Причем «9 бабушек» писалось сиреневеньким фломастером, а «10 дедушек» — салатовеньким фломастером. Далее этот баул отправлялся либо в «бабский» штабель, либо в «дедский» штабель. То есть перепутать бабушковый баул с дедушковым баулом мог только очень ленивый безрукий неграмотный дальтоник. Я думаю, что колумбийские наркобароны упаковывают свой зловредный героин с меньшей тщательностью, чем СвР — новогодние подарки. Через часик все было кончено: по леву руку возвышалась черная гора дедушковых баулов, по праву — бабушковых. Дальний угол был завален упаковками с памперсами, принесенными добрыми людьми, которые тоже будут распространяться вместе с подарками. Нерасфасованные подарки покончались. Милые дамы перевели дух и стали собираться по домам. Неумолимо встал вопрос о развозе насортированного. Позвонил Высшему Руководству: дескать, вот он я и мой конь, готов ехать на все четыре стороны. «В Гремячее», — стальные нотки в голосе Елизаветы Александровны не подразумевали дискуссии. «Как, опять в Гремячее?!» — крик ушел внутрь меня. Гремячее — это моя Судьба! Девушка по имени Любовь вызвалась сопровождать меня. Ну, хоть в этом утешение! Быстро загрузил нужное количество нужных баулов, распихал пампера, прихватил спецсладости для диабетиков, подарки персоналу и наступило воскресенье. Рано утром подхватил девушку по имени Любовь и громко скомандовал машине: «Гони в Гремячее!» И она, как старая колхозная савраска, намертво усвоившая маршрут сельсовет-магазин, рванула с места и понесла в Гремячее. А я еще часика три покемарил за рулем. О, зимнее Гремячее под ласковым ярким тульским солнцем, ты прекрасно! В большом корпусе дежурила дружественная нам смена (вообще, история и драматургизм отношений местного персонала и СвР заслуживает отдельной главы в моих будущих мемуарах) и мы, быстро разгрузившись, начали обход палат. Узнавания, обнимания, расспросы, вручение подарков, благодарности, горящие глаза и протянутые руки — все это очень трудно описать словами, хоть и не в первый раз видено. «А когда вы с концертом приедете?», «А как там Лиза?», «А где этот такой с бородой и в очках?», «Матушка, помилуй, да вот он я!», «А что вы так редко ездите?», «А на следующее лето к нам с ремонтом приедете?», «А у нас крыша-то всё текёт!», «А ко мне в прошлом месяце сын приезжал!», «А когда вы с концертом приедете?», «А что вы так редко ездите?», «А как там Лиза?», «А что вы так редко ездите?», «А что вы так редко ездите?» Девушка по имени Любовь активно участвовала в действии и все время фотографировала. Удовлетворившись разговорами, бабушки и дедушки начали шуршать подарочными пакетами, разворачивать свертки и обертки. Охи, ахи, команды медсестры «Конфеты с обертками не есть!», возгласы «А тут тапочки 37-го размера — не лезут!», «Ой, а у меня такой платок уже есть!». Пришлось на скорую руку организовать пункт обмена для неудовлетворенных, благо был подарочный резерв. Носился по коридору и орал «Меняю тапки 37-го размера на 38-й, кому тапки велики?» Ну в итоге практически всех удовлетворили. Начались прощанья-обниманья: «А когда вы с концертом приедете?», «А что вы так редко ездите?», «Лизе привет передай!», «А что вы так редко ездите?» и пр. Э-э-эх!…. Примерно то же повторилось и в малом корпусе, который мы ремонтировали прошлым летом. Все выглядит свеженьким, как мы и оставили полгода назад. Попили с медсестрами чайку, узнали, что Гремячее перевели-таки под крыло новомосковской большой больницы (хорошо это или плохо никто пока не может сказать, однако мой циничный пессимизм в хорошее не верит) и покатили назад. «А что вы так редко ездите?»…